25 июля

Пляски лупят каблуками доски,
Кипят в воске мелькающие маски,
В людском войске это самые страстные
И чёрные как ад глазища, глаза, глазки.
Струны, обнажённые мышцы, связки 
Обожённые, зацелованые лунными ласками.
Будущие, нынешние, бывшие 
Жёны заваражённые, пышные.
Пляски лупят каблуками доски, 
Жостким, неумолимо резким, но вязким танцем,
Снаруже от него несёт пьяным рамсом, отчасти, 
Но внутри концентратом счастья
Кровь румянами подступает к лицам,
Запотевают окна, мужские мышцы хищны,
В мыслях глубокими выпадами рвут платья,
Получая груди выпуклыми.
Тесными парами офицеры армии, 
С местными дамами опутаны чарами
Народные дореми, уездными пекарами,
Перезвоном сударами, правят гитарами.
И эти пары порицаются здешними нравами, 
Кровосмешение осуждают законами табора,
Обычаи хранятся властными людьми старыми,
Но не часто применяются как правило.
Пляски лупят каблуками доски, 
Кавалера в мундире ударил взгляд хлёсткий,
Вражеский взгяд, тяжёлый, с укром, хамский,
Выжидающий встречного взора.
Музыка играет на бис, танцоры ей вторят, 
Вскоре взгляды нашлись и перешли в ссору,
Вокруг веселье идёт в гору и тут, в самую пору,
Музыка стихла на пять минут.
Кавалер видит смущение своей красавицы,
Просит прощения, вернуться обещается
И направляется в сторону от празнества, 
От столпотворения, туда где сгустились тени.
Есть у вас причина, господин задира, 
Чуть ли ни до дырок взглядом прожигать мундиры,
И без церемоний на даму смотреть, 
Как в мужской колонии!- последовал ответ:
-Плохое ты нашёл место шептать на ухо, 
Сестре моего друга - моей невесте,
Если эта девушка была тебе для забав, 
То ты не прав, мне надо укротить твой нрав.
Юнный герой двух военных компаний бравый парень, 
Против него неукротимый дух местный,
В паре пылкий и дерзкий, 
Он толи цыгын, толи румын, толи молдованин.
Они кулаки сжали, обножили клинки, 
Секунды ждали, угрожая сталью
И быстрые рывки, с выпадами начали жалить искрами 
От заточеных граней ребристых.
Взсмахи на выдохе в стальном лязге,
На диске лунном брызги красной краски.
Один в одежде простолюдина ведёт поединок,
А второй с бакенбардами, в парадном мундире.
Ну, что же ты ,армейская рожа, тянешь вожжи,
Тебе ж за даму и за честь умереть должно.
А второго уже хмель отпустила,
Ему завтра надо в наступление вести отряды.
И он стиснув зубы, стерпел обиду, с мыслью,
Что не имеет права так рисковать жизнью.
Зказал что он умрёт если нужно, 
Но не из-за чьей то ревности и убрал оружие.
 
В грядущем наступлении он воевал геройски,
Девица же, в тот вечер, танцевала хоть с кем.
Так что теперь у ревнивца, вместо сабли
Розги, пляски лупят каблуками доски.