Ария мистера X

Запись «Начальника Камчатки» осуществлялась в студии Андрея Тропилло, а в роли её продюсера вновь выступил Гребенщиков — он по-прежнему оказывал немалое влияние на Цоя. Вместе они не только играли в совместных акустических концертах, но и увлекались древней китайской культурой, книгами восточных философов и поэтов.

«Когда я впервые услышал плёнку, записанную у Вишни, то понял, что из этого можно сделать нечто гораздо более интересное. У меня сразу же возник ряд идей по этому поводу — тем более что и Цой хотел сделать из этих песен что-нибудь более многоплановое. Мы дорвались до Тропилло и в паузах между аквариумовскими сессиями начали работать».
— Борис Гребенщиков

Под влиянием Гребенщикова Цой в то время прочно «завис» на «новых романтиках» и явно планировал изменить звучание камерно-барочной акустики раннего «Кино» именно в этом направлении. Для практической реализации подобных идей Цою были необходимы электронные клавиши, которые материализовались на сессии в облике маленького игрушечного «Кассиотона», привезённого Гребенщиковым из Москвы. Несмотря на то что клавиатура «Кассиотона» насчитывала всего три октавы, Гребенщиков попытался вставлять его почти в каждую песню, усилив неоновоэлектронную подцветку в и без того убийственно холодных композициях.

На запись «Начальника камчатки» пришёл Боря и сказал, что он будет продюсировать этот альбом. Продюсирование заключалось в следующем. Я, как обычно, всё писал, дёргался, вопил по поводу аранжировок, а Боря… Ему в то время, кажется, Липницкий дал такую музыкальную игрушку, называлась она «Кассиотон», размером с ладонь. Есть такие большие инструменты «Кассиотон», а это был маленький такой «кассиотончик». Мне оттуда сделали выход вместо динамика. Там было несколько занудных механических ритмов. Вот в «Начальнике Камчатки» их и можно прослушать. Что-то такое: тим-пам, па-па-пам… Всё это идёт непрерывно и в одной тональности. Это и была основная продюсерская идея Бори — вставить этот «кассиотончик» желательно в большее количество номеров. Каким образом — это никого не волновало. Был визг, хрюканье, но надо было вставить. И вставлялось по мере возможности. В этом альбоме детская игрушка типа калькулятора или часов использована достаточно активно. Там, кроме всего прочего, было звуков двенадцать или двадцать, которые можно было извлекать, нажимая на клавиши. Или выдать какую-то готовую запрограммированную мелодию. Вот такой музыкальный инструмент — супер! Если помните, в «Последнем Герое» — та-там, та-там… Это как раз игралось на «Кассиотоне» вручную, и Боря там был как бы клавишник «кассиотона».
— Андрей Тропилло

Поскольку стабильного состава у «Кино» не наблюдалось, в «Начальнике Камчатки» было задействовано значительное количество музыкантов из других групп. На бас-гитаре играл приглашённый из «Аквариума» Титов, а на барабанах стучали все кому не лень — Гаккель — музыкант «Аквариума» (ударные в композиции «Генерал») и Титов (малый барабан в «Транквилизаторе»), Губерман (экс-музыкант «Аквариума») и некий безымянный ударник, фамилию которого, похоже, сегодня уже не вспомнит никто. В песнях «Троллейбус» и «Каждую ночь» на барабанах играл Пётр Трощенков из «Аквариума». Изображенный на обложке альбома барабанщик «Кино» Георгий Гурьянов на записи фактически отсутствовал, появившись лишь на финальной «Прогулке романтика», в которой он выполнил роль перкуссиониста, обозначая ритмический рисунок игрой на каких-то баночках.

«В студии творился полный бардак, и весь альбом записывался достаточно спонтанно. Это был интуитивный подход, абсолютно без репетиций. Материал делался так: мы приходили на студию, и там Цой показывал вещи. И мы прямо в студии пробовали все слепить. Я свои партии придумывал на ходу, часто в зависимости от того, какой барабанщик сегодня с нами играет».
— Александр Титов

Цой как ритм-гитарист был, конечно, хороший. Но когда он пел, то, как глухарь, часто себя не слышал. Мог спокойно спеть на полтона выше, чем была настроена гитара. Для него это не играло никакой роли. Каспарян тоже хороший гитарист с неклассической школой игры. Но стили он менять не мог и играл достаточно однообразно.
— Андрей Тропилло

В нескольких песнях музыкантам подыграл на клавишах Сергей Курёхин.

«Я не мог воспринимать эту запись серьёзно. И я не мог рассматривать „Кино“ как музыкальное явление грандиозного масштаба. И если к „Аквариуму“ я относился, как к любимой игрушке, то „Кино“ были для меня совсем как дети. Они и песни-то пели детские».
— Сергей Курехин

Несмотря на столь ироничное отношение, Курёхин не только помог группе в музыкальном плане, но и привёл в студию Игоря Бутмана, наигравшего на нескольких композициях запоминающиеся саксофонные соло.
Сессия вылилась в три недели беспрерывной работы, причём иногда музыкантам приходилось записываться по ночам. Определяющим стилем на альбоме получался минимализм, проявившийся и в лаконизме аранжировок, и в техническом оснащении, когда, к примеру, обработка звука гитары Каспаряна осуществлялась не через овердрайв, а при помощи советского магнитофона «Нота», выполнявшего в тот момент функции фузз-эффекта. Несмотря на то что во второй половине сессии в студии отсутствовал внезапно захворавший Гребенщиков, к июню альбом всё-таки был доделан.
«Начальник Камчатки» получился настолько непохожим на всё, что выходило до этого в ленинградском роке, что никто толком не знал, как именно на него реагировать. Подпольная рок-пресса, отметив на альбоме с полдесятка беспроигрышных хитов, всё-таки съязвила на тему «атмосферы какого-то занудства». Поклонники группы, не будучи готовыми к подобным психотропным новаторствам, отложили окончательный вердикт до начала живых выступлений электрического «Кино». Самому Цою альбом сначала показался несколько вялым, но спустя год в интервью журналу «Рокси» он отметил, что сейчас подобный звук входит в моду:

«Альбом „Начальник Камчатки“ был электрическим и несколько экспериментальным в области звука и формы. Не могу сказать, что он получился таким, каким бы мы его хотели видеть по звуку и стилевой направленности, но, с точки зрения эксперимента, это выглядело интересно».
— Виктор Цой

По всей вероятности, истина заключается в том, что, несмотря на мощнейший музыкальный материал, цельности в разработке определённого направления на альбоме все-таки не было. Группа сознательно отказалась от наивной непосредственности «45», а конкретная антитеза этому пока найдена не была. Всё это напоминало движение на ощупь в кромешной темноте.